Аркадий Чаша: преодоление судьбы

Аркадий Павлович Чаша долгие годы был одним из наиболее известных  в районе педагогов – не только из-за своих творческих успехов, но и весьма не простой, трагической биографии. О педагоге из Микашевич немало писали. Несколько лет назад аркадий Павлович принес в редакцию Инфор-Прогулки рукопись – свои воспоминания, публикации о себе и свои фотографии. В результате получился предлагаемый вниманию читательский очерк. Решили, что целесообразнее вести речь об этом человеке в третьем лице. Литературную запись и подготовку к печати осуществил Вадим Жилко.

Эхо войны

До коллективизации семья Чаш жила на хуторе Межовое Жлобинского района, между деревнями Бобовка и Черная Вирня. У Павла Фроловича и Александры Ульяновны росли дети Константин и Вячеслав, позже в феврале 1935 года, родились близнецы – Аркадий и вера. Владели пашней и сенокосом, большим фруктовым садом, пасекой. Были в хозяйстве две коровы, лошадь, свиньи, гуси и куры. Недалеко стоял дом Анатолия, брата отца, где тот жил с женой Ольгой и дочерью Надей ( дядя Анатолий преподавал математику в деревенской школе). Во время коллективизации в колхоз забрали коня и одну корову, а позже дома хуторян начали свозить в ближайшие деревни. Дядя выбрал себе Черную Вирню, а отец решил переселяться в Бобовку. На новом месте приходилось обустраиваться самим. Хозяйство поначалу оставалось на хуторе, приходилось ходить за 8 километров досматривать его. Оставшаяся корова заболела, ее пришлось зарезать. На новом месте новоявленные «пролетарии» посадили несколько фруктовых деревьев – без сада они не могли.

К началу войны Константин перешел в десятый класс, Вячеслав – в восьмой, оба младших в школу еще не ходили. Во время оккупации было. Конечно, не до учения. Фашисты угоняли молодежь в германию, всячески издевались над людьми. На соседней станции был полицейский участок во главе с неким Федькой из деревни Борщовка. Как-то средь бела дня двое подростков-партизан  приехали верхом к его дому и застрелили жену. Разъяренные полицаи примчались в деревню и расстреляли семь семей, в каждой по 5-7 человек, не пощадили даже грудных детей. Дальнейшую расправу над сельчанами остановили сами немцы. Назавтра состоялись массовые похороны - каждую семью похоронили в общей могиле.

…Стояло лето. Днем работали в поле, ночью пасли лошадей. Брат Вячеслав в один из дней спал после ночного, а когда его разбудили пришедшие друзья и сели играть в карты, рассказал свой сон: шел он по лесу, погода солнечная, много ягод и грибов. Вдруг – волк! Вячеслав на дерево, а волк говорит: все ровно я тебя достану. Рассказал брат эту историю и сказал матери, что пойдет с ребятами в лес. Та потом до самой смерти корила себя, что отпустила его. Вскоре в лесу раздались взрывы, показался дым. Родители бросились туда и увидели тела детей, разбросанные взрывной волной, обгоревшие (только по одежде можно было узнать). Рядом – ящики со снарядами (при отступлении Красной Армии много боеприпасов было брошено в этих лесах).

Шло время. Фронт приближался – немцы, отступая, стремились оставить за собой выжженную землю. Сожгли они и деревню Бобовку, а жители ушли в лес. С приходом Красной Армии семья перебралась в д. Святое. Питались беженцы из солдатского котла. Месяц прожили в д.Углы, подальше от боев, а потом попросили перевести в д.Старый Любовин Буда-Кошелевского района, где жили родственники отца – Ясинские (муж тети ани Феликс был на фронте, а она жила с бабой Зосей и 6-летней Региной). В небольшой деревеньке собралось много вынужденных переселенцев. Аркадий помогал взрослым чем мог: молол зерно в жерновах, копал грядки, ремонтировал забор, топил баню. Ясинские его полюбили.

В один из весенних дней во двор пришла соседка Евгения – мол, на дороге «ракета» валяется. Из такой же на днях солдат краску продавал сельчанам, которые потом покрасили полотно в коричневый цвет. Аркадий на крыльце стал раскручивать принесенный боеприпас, вокруг собрались несколько женщин и детей. Мать, почуяв неладное, стала пробираться через толпу к крыльцу, но не успела – раздался взрыв! Аркадий потерял сознание. Всю ночь мать сидела и плакала над ним, а утром повезла в Буда-Кошелевскую больницу. Мальчик потерял много крови. Когда ампутировали кисти обеих рук, наркоз дали в малой дозе, боялись, что большой не выдержит. Во время долгой операции Аркадий несколько раз приходил в себя и вновь проваливался в забытье. Мать все дни после операции была рядом. При перевязке ему не давали смотреть на руки, а он по прежнему «чувствовал» боль в давно потерянных пальцах. Только потом. Когда пришлось мочить культи в растворе марганцовки, понял окончательно, что же произошло. Отказался есть: зачем жить? Врач подбадривал: будешь летчиком, как Маресьев. Стало чуть легче на душе, начал понемногу есть. Сильно кружилась голова, ходить начал не скоро.

Выписались из больницы в весенний день. Природа радовалась, а на душе было горько. И взрослым он теперь не помощник… С трудом, постепенно учился таким простым, казалось бы, вещам – держать ложку и самостоятельно есть, застегивать ремень в брюках и пуговицы в пиджаке. Мелом выводил буквы. Когда в сентябре дети пошли в школу, Аркадия отправлять туда не стали. А он как-то помог Галине, у которой с правописанием было туго, написать страницу букв. Узнав об этом решили и его отдать в школу.

Родную Бобовку уже освободили, фронт ушел далеко на запад. Брат Константин, призванный в армию, служил пулеметчиком, прислал письма с фронта. О трагедии с Аркадием не знал, ему не стали сообщать. Уже из Европы пришла в военкомат похоронка на Константина. Отец, строивший сарай на пепелище Бобовке, узнав о смерти сына, потерял сознание. От сердечного приступа он умер.

Мать с Аркадием и Верой решила возвращаться в Бобовку. Знакомая женщина разрешила поселится в ее освободившейся землянке – хорошей с печкой. Пострадавшей семье дали корову. Завели кур. Жили надеждами. Что жизнь постепенно наладится. Но мать по ночам стонала. Хотя на болезнь не жаловалась при детях. Как-то сказала им, в случае чего, будьте вместе и не бросайте друг друга. На другой день Вера повезла ее в санях в больницу. А когда на завтра повезла передачу, ее не приняли. Колхоз и соседи помогли похоронить мать. А через некоторое время председатель сельсовета повез оставшихся полными сиротами брата и сестру в Жлобинский детприемник. Утварь осталась в землянке, только корову привязали к саням.

В детприемнике было много выловленных милицией беспризорников. На окнах решетки, у дверей вооруженный вахтер, перед отбоем верхнюю одежду сдавали на склад. Вера помогала на кухне, питалась не плохо.

В детприемнике встретили и новый 1947-й год. А в конце февраля воспитательница отвезла их в Микашевичский детдом, открытый еще в 1944 году. Через полгода прислали деньги за корову – 5 тысяч рублей (а между тем пуд муки стоил тысячу). Обманули детей – в детприемнике вскрылась растрата, вот его начальница и продала корову, что бы погасить долги и не пойти под суд. Продолжение следует.....