ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Давно имел желание написать об своеобразном человеке, жизненный, интеллектуальный и   моральный    уровень которого выше всего - с своей маме. 
У каждой мамы есть свое имя, но для ВСЕХ детей планеты Земля, слово МАМА, звучит одинаково из уст детей любой национальности, любого цвета кожи - поправьте меня, если я не прав...
Отправной точкой стало услышанное где-то изречение: "Все пророки уходят из жизни молодыми".
Моя мама умерла в неполных 45 лет и боль, от утраты, уже немного притупилась, (или, правильней будет написать: с возрастом пришло осознание того, что кто не рождается - тот и не умирает, осознание  смерти, как необходимости жизни?)  и теперь, по возрасту, она годилась бы мне уже  почти  в  дочери....


ВЕРШИНА

"Морозец начал крепчать и пробираться под пальтишко, перешитое мамой из старой батиной телогрейки. Дети стали расходиться по домам с замерзшей лужи на лугу, служившей нам великолепным катком. В ближайших окнах бараков, то тут, то там, зажигались огни: где электрическая лампочка, а где и керосиновая лампа - их легко можно было различить по яркости свечения. Я остался один и чтобы потянуть время, занялся своей соплей. Эта пакость, свисавшая с кончика носа, уже отказывалась прятаться назад, сколько я не шмыгал носом. Мое основное оружие борьбы против нее - рукав, уже обмерз ею так, что только скользил под носом, не оставляя после себя ни каких изменений. Красными от мороза руками я трогал свой нос, но его  не чувствовал.
Я понял, что я замерз и довольно сильно. И как я не сопротивлялся вот уже целый день, но домой идти придется, а там....
Страшно думать, что там будет, ведь еще днем брат Ленька прибежал и сообщил, что меня срочно ищет батя, зачем - не знает. Он не знает, я - знаю: ждет меня дома экзекуция, вот только чем на этот раз: офицерским ремнем или связкой бельевой веревки, но, что она будет и довольно жестокая, в этом я не сомневался.
Причина была до банальности проста: я спер у бати часть рыболовных крючков, за что и должен расплатиться так же банально просто - своей многострадальной задницей. Я хотел взять незаметно несколько крючков, но они, проклятые, так перепутались в спичечном коробке,  что досталась почти третья часть крючков и все, как на зло, окуневые!  (Хочу заметить что это все происходило в послевоенное время, когда простые гвозди были на вес золота (!), а КРЮЧКИ - это не мыслимо!)
Самодельный шкаф, изготовленный  "под заказ" заводскими столярами - Николаями Германовичем и Андрусом и прослуживший, в последствии бате почти 50 лет, имел три шуфлядки. Они располагались в низу шкафа и запирались на ключ.  В левой лежали батины ценности, виденные мною только мельком, когда он открывал ее ключом, висевшим у него на личной связке, притягивали меня, 6-ти летнего пацана, как магнитом. В центральной - лежали деньги и документы и  мамины различные иголки, наборы цветных ниток и прочие женские штучки-дрючки. Ключик от маминой шуфлядки висел на внутренней стенке шкафа. Правая - эта была отдана нам с братом под различный детский "мусор ", пока не подросла сестра и не стала требовать места своим куклам, чем вызывала наше, с братом, негодование.
Однажды, открывая мамину шуфлядку, я попробовал поковырять и батину. К моему величайшему удивлению, батина шуфлядка открылась, а там (!) - целое сокровище: и охотничьи патроны, и порох дымный и бездымный, капсюли, крючки рыболовные и много-много того, что так хотелось иметь пацану! Об "открытии" клада был немедленно оповещен друг Коляйка, который глубокомысленно изрек, что пропажи пары крючков в такой куче будет трудно обнаружить.
Таким Макаром я и подошел к своей первой в жизни краже, пусть и у своего бати, но кража - есть кража и теперь я, один и без Коляйки, должен был понести заслуженное наказание. Батя всегда повторял: " Виноват? Тогда - подними и сложи лапки, по дожми хвостик и - получи то, что ты заработал. И - ни каких криков, все принимай молча, как бы не было больно!"
Что верно, то верно - за крики батя бил еще сильнее и дольше....
И вот я, на негнущихся, непослушных мне ногах, то ли от страха, то ли от того, что сильно замерз, поклыпал в 10й барак. Весь день, проведенный на легком морозце, давал о себе знать: очень хотелось есть, хотя,  есть я хотел часа 4 назад, а теперь я уже хотел просто жрать! 
Подойдя к крылечку, я присел, прикидывая, как и с каким видом показаться в хату, перед грозными очами бати. Но, проходившая в сумерках мимо какая-то женщина, со словами: "А, вот, ты, где!" - схватила меня за руку и буквально втащила в дом.
Батя и мама были дома, видимо зашли недавно с улицы в дом, т.к. снежинки еще не растаяли на телогрейках. Батя сидел на стульчике у раскрытой дверки плиты и грел руки у огня, а мама просто стояла у плиты. Их застывшие позы, с повернутыми в мою сторону лицами, можно было описать словами: картина "Мы вас не ждали, а вы - приперлись" .
Я настороженно следил, как поднимался батя, как в замедленном кино, куда потянется в первую очередь его рука : к поясу - к ремню, или к стене, где на гвоздике висела связка бельевого крученного шнура?
Но мама его опередила, подлетела ко мне, схватила голову мою руками и прижала к себе. Мама пахла молоком, свежеиспеченным хлебом, запахом печи, короче, домом - мама пахла мамой и я с облегчением понял: на сегодня расправы не будет - мама ее отменяет.  Присев, с тревогой спросила:
- Замерз?  - (моя голова мелко затряслась вправо-влево) - не-а!, но сопля меня выдала. Мама ловко схватила мой нос пальцами, в мановение ока завязала мой нос в узел, также ловко его развязала и, моя противница сопля - пропала! Я снова был здоров! Но когда я подал голос и ойкнул, мама также быстро выхватила шерстяную варежку из кармана телогрейки и начала энергично растирать мои нос и щеки. Было больно и я начал отмахиваться, но сильные мамины руки ловко делали свое дело и вскоре я уже орал от боли, приходившей в мою, потерявшую чувствительность, кожу. Также ловко она проделала свои манипуляции и с моими красными руками.  Окончив, мама спросила:
- Кушать будешь?   -(голова моя мелко затряслась, уже в верх-вниз) - да! Когда передо мною появилась миска горящих щей из квашенной капусты, да еще с куском мяса на кости, как я люблю, я понял, что меня  к обеду ждали, а я, дурак.... эх!... 
- Добавку, будешь?  -и опять голова - в верх-вниз....
А экзекуция все же была: хитрый полешук, пользуясь тем, что я простудился, держал меня дома на две недели больше: нагулялся на целый месяц -( это слова бати), и мне пришлось долго с тоской смотреть, как играют дети в снегу на улице.

Вот с тех далеких пор, я не могу забыть эти наполненные слезами мамины глаза: они меня преследуют до сих пор. Я начал по крупицам собирать сведения о ее молодых годах, разных жизненных эпизодах, что-то выискивал из памяти, но хоть это и моя мама - собралось не много.
После войны, когда была напряженка с наличием рабочих рук, потянулась молодежь в Микашевичи,  с близлежащих деревень, в основном  это были девчата.  Так и моя мама попала в поселок с Дребских хуторов со своими подругами . 
Знатная певунья, со звонким, красивым и высоким голосом, который по силе перекрывал почти все партии, она выгодно выделялась среди подруг, тем более, что во всех песнях она вела только первые партии. К тому же, обладала завидным даром , выслушать человека и, главное, дать дельный совет практически по любой житейской ситуации. Вот на танцах и приглянулась она моему отцу. Через полгода отца забрали в армию, через четыре месяца - родился и я.