Такие откровения, обычно, считают вымыслом, выдумкой, не верят - слишком уж странными, на первый взгляд, бывают свидетельства. Поэтому, автор, поведёт повествование от третьего лица

ПОТУСТОРОННИЙ  ОПЫТ

Правая нога потеряла опору, и Михаил мягко и плавно скользнул в замёрзшую колею правым боком. Но удар получился неожиданный и поэтому, может быть, особо сильный, как сказали бы пацаны - "под дых". Этот удар, в солнечное сплетение, делал человека парализованным и потому, очень даже, приветствовался среди пацанов во времена не частых уличных разборок. Теперь он на самом себе смог  получить представление об этом ударе: внутри всё одеревенело, грудь стянуло железными тисками, а руки-ноги - попросту отказали. Но самое страшное - это воздух: его вышибло из лёгких, а входить назад он не желал!...                                                              
...И надо же было случиться, что именно в это февральское субботнее утро, Славка Старый влетел в их комнату со словами: " Готовьте картошку, а я пошёл организовывать!". Колька Боцман тут же бросился к ведру с картошкой, а он возмутился: " Какой сабантуй с утра??!" У него ещё контрольная по физике не окончена, ведь в мае - на сессию в институт! Психанув, он схватил с вешалки, что попало под руку и выскочил на улицу... Под руку попало старенькое хобзайское пальто, в котором он ездил на работу, Ветер был восточный, но за холостяцким общежитием было довольно уютно, хотя из-за здания небольшая позёмка просматривалась. Уже не зима, но ещё и не весна, а февраль в этом году будет тёплым, подумалось... Подняв воротник,  Михаил пошёл в сторону, куда поддувал ветерок, на Бараки. "Зайду к отцу, к дядьке, а там, глядишь, эта банда и успокоится!" - злость потихоньку начала отпускать на свежем воздухе, и он направился, между домов, прямо в сторону Рудни...
...Лёжа на холодной земле мысленно начал проверку всего организма: руки-ноги целы, острой боли нет, значит, переломов нет - хорошо!... Голову он успел убрать, прижав подбородок к груди, боли и жжения не чувствуется - хорошо! Но вот грудь...как железобетонная!...
Напрягая гортань, пытаясь раскрыть её как можно шире и вытягивая далеко вперёд губы, он попытался вдохнуть в себя хоть глоток воздуха... Но, у него получился какой-то не членораздельный, протяжный звук, больше похожий на стон:  " ГЫЫыыХхххх -с- ссс...ЫХ!".... Сволочь, как входить, так через маленькое отверстие и долго, а как выйти -  так сразу и весь!. А ещё и эта боль в груди, он начинал злиться на себя и на своё немощное состояние. Ещё раз, пробуем: " Ыыы-ххххххх....Гы." Оо, уже лучше - он почувствовал в горячечной груди поступающий холодный, морозный воздух....

...А как начиналось хорошо: у бани даже проехался, с разбегу, по раскатанной детьми горке, ведущую в пруд, чем вызвал недовольное бурчание какой-то проходившей мимо старушки: "Сдетинил!" Дальше, по усыпанной семенами ольхи тропке, быстро вышел к своей школе. Окинув взглядом красивое и такое дорогое ему здание, заметил в одном из окон первого этажа лопоухую физиономию пацана, с завистью смотревшего в его сторону. И рассмеялся: "Не перевелись ещё балбесы, живёт школа!", спустился на лёд рудницкого пруда и, вскорости, вышел к магазину "Ганайлючка" , по фамилии первого продавца этого магазина. Ему нравилась местная традиция закреплять за магазинами фамилии их продавцов: Кацмана, Тони, Гели, Булатов!...
Здесь он встретился с братом отца, своим дядькой Славой и с ним так и шли по баракам. Делились последними новостями и разговаривая. обо всём и ни о чём. Необходимо сказать, что Фабричная улица, в то время, представляла собой печальное зрелище: едва ли не единственная, из оставшихся улиц посёлка, она была разбита в осенние месяцы лесовозами до неузнаваемости.  Её можно было сравнить со следами ножа на консервной банке: глубокие колеи, с замёрзшей внутри водой и, по краям, каймой острых выступов замёрзшей  грязи, называемой  "храп". Вот между двух таких храпин и шли они со Славой, когда и произошло это злосчастное падение...
..."Иии- хххх.." - уже легче воздух, перемешанный с запахом табачного дыма, достиг ноздрей Михаила, значит всё нормально - задышал! Восстановление после таких ударов простое: необходимо просто присесть несколько раз, разработать брюшные мышцы, но он лежал и это усложняло ситуацию,.. Слава, прикурив, произнёс: "Хватит лежать, вставай!"... Когда, поддерживаемый дядькой, он зашёл к нему в кухню - стало плохо и принесенный нашатырь привёл его в чувство. После осмотра, увидев огромнейшую опухоль в правом подреберье, вынесли вердикт: перелом рёбер!... 
Они ещё не  знали, что ситуация критическая, что травма на много опаснее: три нижних правых ребра были попросту вывернуты чуть не на изнанку, а селезёнка - сорвана со своего места и переместилась чуть ли не под диафрагму, приняв форму латинской буквы "S". Лечение и восстановление продолжатся многие месяцы, вопрос будет стоять об увольнении с работы, по причине длительной болезни.  Много потом Михаил, проходя УЗИ, будет зубоскалить по поводу неподдельного удивления врачей: "Это Бог так лучших людей метит!". И был не далёк от истинны.
Потом была тяжёлая транспортировка его санками дядькой на посёлок, (там "скорая" быстрее приедет); месяц нахождения в хирургическом отделении. Снимки показали, что переломов нет, боль пройдет и, с диагнозом:"ушиб правой половины грудной клетки", Михаил был выписан перед 8-м Марта.
На 8-е, по заведенному неизвестно кем распорядку, мужская половина холостяцкой общаги, устраивала вечеринку женской половине, бегали, готовили, несли колбасу домашнюю, мясо и другие деликатесы, припрятанные в "заначки". Ему нужно было петь под гитару и тут он, с ужасом, понял, что петь-то он не может - воздуху не хватает в лёгких, он извинился и ушёл к себе. 
9-го он был уже на приёме у терапевта, после дополнительного снимка выяснилось, что большая часть правой половины лёгкого просто заполнена лимфатической жидкостью и сжатое правое лёгкое, просто не в состоянии работать. Даже больше того: из-за упущенного времени, правое часть лёгкого пошла спайками - по-простому - срослось в один комок. Удалено было около 2,5х литров жидкости, появился аппетит и он пошёл на поправку. Но, все последующие события, начали развиваться стремительно, с калейдоскопической быстротой. Через неделю, во время обхода, лечащий врач обратил внимание, что больной сидит на кровати и внимательно рассматривает со всех сторон свои ладони. На вопрос, что его заинтересовало, ответил, что понимает, что пальцы - это руки, а чьи это руки? Очень удивился ответу, что это твои руки и принялся искать знакомые шрамы. Мыслей в голове он не чувствовал, если какая и была, то она еле шевелилась в каком-то подобии тягучего киселя. По палате пошёл шёпот, что он "сел на белого коня" и после обхода Михаила перевели в палату №2 - "палату смертников", на жаргоне больных. Все больные боялись этой палаты, так как знали: из этой палаты очень редко кто возвращался живым и здоровым домой.
Вот с этой  палаты и начинаются главные судьбоопределяющие события в дальнейшей жизни Михаила. 
Соседом, в этой двухместной палате, оказался старый Булат, ещё не старый, но уже седой. Немного  сгорбленный, ходивший шаркающей походкой  со своей бессменной спутницей -тросточкой. В палате был тяжёлый, застоявшийся воздух, который прямо убивал его в прямом и переносном смысле этого слова. Кровати были из эпохи классического советского реализма, когда голова и ноги - лежат на кровати, а "пятая точка" - на полу. В таких случаях спасали простые доски: их подкладывали под матрац и кровать превращалась, в одночасье, в строго горизонтальную, ортопедическую. Такая кровать, стоявшая между двумя большими окнами, и попала Михаилу. Он уже не поднимался, так как голова его, в таком положении, сидя, просто не соображала. А лёжа - о-о, с ним ещё можно поговорить, сам над собой посмеивался Михаил.
С первых минут нахождения в этой палате, его больным лёгким не хватало свежего воздуха. Он крутился то вправо, то влево, отодвигал шторы, что бы хоть глотнуть глоточек свежего, весеннего воздуха, проникавшего через многочисленные щели в окнах. Всё тщетно: результаты были мизерными. 
Первая ночь, проведенная в этой палате, была полнейшим кошмаром, длительным и невыносимым.
Утром, услышав лёгкое, осторожное покашливание соседа, попросил: "Дед, открой окно, хоть на пару минут!". "Не можно - я простыну." - спокойный голос деда убил его. "Завоняешь тут: тебе же тоже нужен свежий воздух, ты же даже на коридор уже не выходишь!". Дед промолчал, но послышались его шаркающие шаги и покашливания: "Пошёл воду пить из-под крана." - подумал Михаил, не открывая глаз.  И вдруг....
Михаил почувствовал, как пропала его опора, кровать и он рухнул ВНИЗ, так мощно и властно его кто-то потянул туда.. "Подбил ножку кровати, старый пердун!" - пронеслась мысль... и ...всё..Он парил в тёмной невесомости, понемногу кружась, он чувствовал это несильное кружение! 
...Такого блаженства, покоя, полёта, как в детских снах и, главное, отсутствие боли он ещё не испытывал за эти последние недели. Да, что там недели: вообще не испытывал! Но тут, постепенно, стало вырисовываться понятие того, что он совершенно одинок: нет с кем поделиться своей радостью и его, потихоньку, начала охватывать паника, а что дальше? Он машинально начал искать детали, которые помогли бы определиться - где он и что происходит??  Но в этой кромешной - бархатной черноте не было видно ни одного огонька, ни одной искры!
И вдруг, он отчётливо увидел точку света, возникшую где-то далеко внизу и быстро приближающуюся к нему. Приближаясь, точка вытягивалась в круг, который быстро рос и достигнув круга он пролетел внутри него. За ним последовал другой, третий и эти круги стали быстро появляться и расти один за другим, получалось, что Михаил пролетал внутри кругов, как в туннеле! Интересно было то, что скорость движения была очень большой, даже стремительной, но, - ветра не было! Туннель слабо освещался светом этих кругов, и было видно, что сам туннель поворачивал то вправо, то - влево. "Как пройденный тобой жизненный путь: правые и не правые дела тобой совершённые!".  Кто это: это не его мысли!? Тем более, что за тридцать лет он не мог столько дел совершить, каким длинным кажется этот туннель!.. Это продолжалось довольно долго и начинало уже раздражать: когда же конец будет? Наконец вдали показалась точка, которая светилась ярким огнём и ,не превращаясь в круг, начала приближаться, увеличиваясь в размерах. "Так вот ты какой - свет в конце тоннеля!"- пронеслась мысль в голове. В голове ли?.. Михаил себя не чувствовал, он чувствовал только своё "Я", это что-то неосязаемое, не материальное, которое стремилось туда, к Свету, к счастью, где, он это знал, его ждут и там будет хорошо, где он будет дома.