Новости форума

Нет сообщений для показа

Онлайн чат

Онлайн чат сайта Микашевичи ру

Для перехода в онлайн чат, просто кликните на картинку. Это вынужденная мера для защиты от спама.

Достойная работа

Главная Отдых Не выдуманные истории Я за тебя молюсь…

Я за тебя молюсь…

«…От звонка до звонка я свой срок отсидел, отмотал по таёжным гулянкам…» - доносится хрипловатый голос Вилли Токарева из динамика магнитофона.

В который раз Геннадий слушает этот тюремный шансон. Песни до боли знакомы, как и та жизнь, о которой воспевал певец. Закрыв глаза, невольно поддался воспоминаниям. В памяти всплыл последний счастливый день в его жизни. Именно тогда судьба ему расставила свою зловещую паутину…

«В последний раз…»

- … Я люблю тебя! – шепчет Гена, нежно обнимая и целуя свою девушку.

Юля, прильнув головой к его сильному плечу, тихо плакала. Завтра её любимого заберут в армию…

- Давай прокатимся в последний раз, - неожиданно предложила Юля.

Спустя годы Геннадий не раз припомнит эти слова, сказанные как будто не вовремя. Тогда же  было не до суеверий. Он чувствовал рядом с собой дыхание любимой девушки, внимал её просьбам, любовался красотой её глаз, вдыхал аромат волос, ведь разлука предстояла быть долгой. Шутка ли, два года в погранвойсках!

Юлька выбежала из дома, протянув ключи от отцовского автомобиля. Пётр Иванович доверял Геннадию, разрешал иногда садиться за руль новенькой серебристой «Пежухи». Вот и сейчас не смог удержаться от уговоров любимой дочери.

- Смотри только, - пригрозив пальцем в сторону дочкиного ухажёра, сказал Юлькин отец, - не сильно гони. И осторожней на поворотах, лихач!

Вообще-то, Генке бояться было нечего. Хотя и молод, водительский опыт имелся: три года в училище, два - в автобазе. Да и друзья знали Гену, как водителя-специалиста, часто обращались за советом, помощью…

В тот вечер никуда ехать не хотелось. Но Геннадий готов был свернуть горы для любимой девушки.

Когда все городские улицы исколесили, выехали на трассу. Мимо одна за другой проносились иномарки.

- Давай, догоним! – предложила Юля. При этом в её глазах загорелись озорные искорки.

Её желание – закон… Автомобиль разгоняется до 180 километров в час.

- Быстрее, быстрее! – размахивает девушка руками из открытой форточки, подгоняя Гену.

«Пежо» всё больше и больше набирает обороты...

- Класс! – восхищается Юлька. У девушки захватывает дух. – Здорово! Генка – ты прирождённый гонщик!

Она снова высунулась в окно и громко прокричала:

- Я те-бя лю-блю, Ген-ка!

Сердце таяло и трепетало. Юноша готов был слушать часами Юлькины любовные признания… Переезжая мост, водитель не сбавил газ. Машину резко подбросило вверх и повело в сторону. Автомобиль не слушался руля и, как консервная банка, двигался по направлению к реке. Не смогли задержать его и мостовые поручни: от сильного удара железные перегородки переломались будто спички.

- Генка! Сделай что-нибудь! – неистово закричала Юлька. – Мне страшно!

А дальше, как в страшном сне: всплеск воды, тонущий автомобиль…

Как выбрался из воды, до сих пор не помнит. Придя в себя, Генка с ужасом в сердце осознал суть происходящего.

- Юлька! – попытался позвать, но вместо слов сорвался стон.

Окинул взглядом прибрежную полосу – любимой девушки нигде не было. Немой крик застыл в глазах юноши…

Разговор не во время

То, что было потом, ему хотелось бы вспоминать меньше всего: двое сотрудников милиции прямо в пороге квартиры одели «браслеты», и, под осуждающие взгляды соседей, повели к машине. Потом был следственный изолятор...

- Мотать тебе срок или нет, зависит только от родителей погибшей девушки, - сказал прокурор. – В данный момент твоя судьба в их руках…

После всего произошедшего Геннадий не рассчитывал на снисхождение. Но мать, всё же, решилась поговорить с ними, замолвить слово в защиту сына. Не звери ведь, должны понимать…

- Кого ты вырастила? Твой Генка – лгун и подлец, - услышала в ответ Нина Михайловна. Материнское сердце зашлось от горя и обиды. – Он нам за всё заплатит…

Гостья понимала, что пришла не вовремя. После трагической гибели 17-летней дочери родители были убиты горем. Мать Юли, лишь безотрывно смотрела в окно, бесконечно всхлипывала.

- Зря вы так говорите, - продолжила Нина Михайловна, набравшись терпения. – Ведь Генка очень любил Юлю…

Пётр Иванович «вскипел»:

- Любил?! – ехидно повторил он, переходя на крик. – Что же он тогда не спас её? Почему думал только о себе?

Разговор мучил и выворачивал душу матери наизнанку. Чтобы ни говорили, Нина Михайловна стояла на своём: её сын ни в чём не виноват. Случилось то, что должно было случиться. И она будет бороться за его свободу, каких бы унижений это ни стоило…

- Не порочьте имя моей покойной дочери, - продолжал хозяин дома. Пётр Иванович был не в силах продолжать этот бессмысленный разговор, и он указал на дверь. – Уходите! Вы и ваш сын достаточно причинили нам страданий.

- Ему нельзя в тюрьму, - слёзно просила мать, упав на колени. - Умоляю, простите его. Он же совсем ребёнок…

Но перед гостьей захлопнули дверь…

В тюрьме

Вдобавок ко всему, Геннадию выдвинули обвинение за угон автомобиля: Пётр Иванович заявил, что разрешения на вождение личным авто в тот вечер ни давал. Судебный процесс длился два месяца. Он молился, просил Юльку дать ему силы выстоять, помочь пережить весь этот кошмар… Во время суда, сидя в наручниках за железной решёткой, он превращался в затравленного зверя.

- Убийца! – доносился злобный шёпот родственников погибшей девушки.

- У него ещё хватает совести смотреть людям в глаза… - шептали со всех сторон.

Ему плевали в лицо, сыпали соль в глаза, но он выдержал, не сломался. Только после вынесенного приговора - 8 лет лишения свободы, Геннадий не удержался.

- Я не виноват, - плакал юноша. – Я же любил её…

Кроме матери, его никто не слушал…

Вправду говорят, от сумы и тюрьмы не зарекайся. О тюремной жизни ранее читал в книгах, прикалывался над зеками в кинофильмах, теперь же всё пришлось ощутить на себе.

Вой сирены разбудил Гену ровно в семь утра – так начался первый день отбывания срока…

- Осваивай технику, - сказал старший, подводя новенького к швейной машине. – Будешь шить кирзовые сапоги.

До этого Геннадий никогда иголки в руках не держал, а тут целая машина. До крови исколол все пальцы, не удержался от нецензурной брани. Старший резко обернулся:

- Разве в следственном изоляторе тебе не преподали уроки этики? – спросил он.

Заключённый виновато кивнул головой.

- Извините, вырвалось.

- Скажи «спасибо», что это слышал только я, - прозвучало в ответ…

Действительно, Генке рассказывали, как надо вести себя в разговоре с зеками, а они - народ восприимчивый. Сорвёшься - за каждое нецензурное слово заплатишь кровью. И он держался, как мог. Генка терпел все обиды и унижения, до боли кусая губы. Когда становилось трудно, заходил в часовню, молился, просил прощения у Юльки…

Пришлось изучить и испытать на себе тюремное правило: «не верь, не бойся, не проси». Каждый из заключённых его понимал по-своему. Генка же для себя уяснил одно: никому из зеков верить нельзя, кроме Бога некого бояться, просить о помощи не стоит – никто не услышит. Здесь каждый сам за себя…

Поддерживали и согревали сердце материнские письма. В каждой строчке Геннадий чувствовал заботу самого близкого и единственного человека. «…Как ты там, сынок? Наверное, исхудал…Я всегда за тебя молюсь…» - Генка перечитывал эти строки по несколько раз в день. Читал и тогда, когда на сердце было тягостно.

В одном из писем мать писала, что болеет. В последнее время у неё сдавало сердце. Она мечтала увидеть сына... И Генка ждал её приезда, словно ребёнок, молил у Бога здоровья для мамы.

Гостья

- …Вещи к досмотру! – приказала женщина в форме, когда посетительница вошла на контрольно-пропускной пункт.

За четыре года, что сын находился в местах заключения, Нина Михайловна изучила все термины: продукты должны быть без обёрток, чай, сигареты, печенье и конфеты – всё в рассыпном виде, никаких упаковок. Для чего это и зачем, не интересовалась. Надо значит надо…

В худощавом парне с вытянутым лицом и впавшими щеками Нина едва узнала своего сына. Оба не смогли удержаться от слёз…

Приезд матери придал Геннадию сил жить дальше. Ранее он обижался на свою судьбу. Не раз задумывался над тем, что произошло. Пытаясь восстановить в памяти тот вечер, снова и снова  вспоминал Юлькины слова: «Давай прокатимся в последний раз…» Вот и прокатились… Сердце вновь зашлось в ужасе. Тогда, в панике Генка не сориентировался. Холодная вода сковала тело, мокрая одежда тянула на дно. Ему хотелось скорее выбраться на сушу и он, что было сил, барахтался, цеплялся за невидимую ниточку жизни, позабыв о любимой девушке... Позже узнал, что машину извлекли из реки только через трое суток. В ней была и Юлька. Она так и не смогла выбраться из железной ловушки. Юлю хоронили в свадебном платье…

Говорят, что время лечит раны, но за эти годы Гена так и не смог забыть свою любимую. Юля часто снилась. Её улыбка, задорный смех, каштановые кудри просто преследовали…

Когда перед ним, наконец, распахнулась дверь тюрьмы, ведущая на свободу, Генка прослезился. Он плакал не от радости, а от мысли: как будет смотреть в глаза родителей Юли?

На свободе

 

Мать долго не отпускала сына из своих объятий.

- С возвращением, сынок! – сказала Нина Михайловна. Увидев измученные болью и тоской глаза, с оптимизмом в голосе произнесла: - Всё пройдёт. Господь милостив…

За эти восемь лет Нина Михайловна заметно осунулась, поседела. Больше всего на свете женщина боялась, что сердце сына очерствеет от обид и недоверия. Опасалась, как бы Генка не замкнулся в себе. Некоторое время следила за каждым его движением…

В родном городе всё напоминало о Юльке. Не увидеть её он не мог. В тот же день приехал на городское кладбище. Среди множества крестов, гранитных и мраморных памятников сразу отыскал могилу девушки. Юлька смотрела на него с монумента, словно живая. Генка застыл в нерешительности, опустив голову. Хотелось плакать и кричать, совесть поедала душу изнутри…

- Как я буду жить без тебя? – сорвалось с губ.

Услышав шаги, Геннадий обернулся. Это была мать Юлии. Чёрный траурный платок покрывал голову женщины.

- Ты? – удивилась она. – Значит, не забыл… Любишь Юльку до сих пор...

Глубоко вздохнув, добавила:

- Вот и мы до сих пор о ней горюем. Да и тебе несладко пришлось, - Светлана Савельевна всхлипнула, вытерла слёзы и продолжила, - Не держи на нас зла. От боли это всё, от обиды... Не доведи, Господь, хоронить своих детей…

Глядя на убитую горем Юлину мать, Гена недоумевал: смерть дочери как будто отняла красоту. Глаза опухшие, на лице глубокие морщины, как у старухи…

- Мама! - неожиданно позвал девичий голос. – Может, поедем? Скоро автобус…

Увидев девушку, Генка немного оробел, замер от нерешительности.

- Вот, ещё одно несчастье на мою голову, - с болью в голосе произнесла Светлана Савельевна, указав рукой в сторону девушки. - Рано выскочила замуж, семейная жизнь не удалась, так она с детьми к маме приехала. Сами не знаем, как прожить, а тут ещё три рта…

В незнакомке Геннадий узнал младшую сестру Юлии. «Надо же, - подумалось само собой, - сколько всего изменилось за эти годы…» Помнил Ларису подростком, а теперь – молодая мама… Некоторые черты лица были схожи с Юлькиными: улыбка, глаза, губы. Сердце вновь предательски заныло…

Спасительница

Геннадию давно хотелось понять причину того случая. Полчаса езды на велосипеде – и он на месте происшествия. У моста лежал камень, скорее всего он и стал причиной аварии. Несколько свежеокрашенных пролётов ограждения выделялись на фоне поржавевших поручней, ставшие напоминанием о трагедии. На железобетонных подмостках ещё виднелись царапины. Генка подошёл поближе. Как и тогда, вода навевала страх. Сквозь водную гладь было видно песчаное дно…

- Юлька! – в отчаянии прокричал Гена. – Где ты?

 



Похожие материалы:

{module 20}