Новости форума

Нет сообщений для показа

Онлайн чат

Онлайн чат сайта Микашевичи ру

Для перехода в онлайн чат, просто кликните на картинку. Это вынужденная мера для защиты от спама.

Достойная работа

Главная Микашевичи О разном Интервью с Григорием Израилевичем Исерсом - Продолжение

Интервью с Григорием Израилевичем Исерсом - Продолжение

А двадцать шестого июня пограничники мосты через реку просто взорвали и сами смотались, куда-то исчезло все районное и местное начальство, мы больше не видели отступающих красноармейцев. Напряженная тишина. И евреи Ленина в страхе ожидали дальнейшего развития событий. Потом через местечко, фактически, без остановки, прошли части вермахта, и образовался "вакуум". Ни немцев, ни советских. Это состояние безвластия длилось где-то с неделю, и тут себя "показали во всей красе" местные поляки и белорусы, враждебно относившиеся и к советским активистам и к евреям...

Г.К. - Я встречался с двумя Вашими земляками, уцелевшими в годы войны.Один из них, Ваш друг по партизанской войне Борис Гинзбург, второй - Наум Циклин, встретивший начало войны двенадцатилетним мальчишкой. Каждый из них рассказал о зверствах немцев и полицаев в оккупированном Ленине. Интервью с ними размещены на сайте еще год тому назад.Что Вам хотелось бы добавить к их воспоминаниям о жизни в гетто?

Г.И. - Когда Красная Армия бежала, бросив нас на произвол судьбы, то в Ленине сразу учитель Станчак стал формировать полицию из местных. Весь сброд, вся эта черная националистическая накипь, все уголовное отребье записалось в полицаи. Первым делом они забили насмерть семь евреев - комсомольцев, заставив двоих моих земляков, Шустера и Кравеца, тащить повозку с трупами в поле и хоронить их там. А затем они убили Шустера. Так для нас началась оккупация. Потом в местечке появилась немецкая комендатура, и небольшой гарнизон. Через юденрат они требовали с евреев золото и хорошие вещи, обещая всем евреям расстрел, в случае, если "план по сбору" не будет выполнен. Мужчин-евреев собрали в рабочие команды, и под немецким и полицейским конвоем стали гонять на строительство дорог через болота. Потом немцы решили протянуть телефонную связь на Старобин, белорусы привозили столбы, а мы , под пинки и крики полицаев, их вкапывали в землю. Самой страшное, это когда нас конвоировали немцы, они били евреев смертным боем, без малейшей жалости. В рабочих командах почти не кормили, когда дадут кусок хлеба, а когд и не. В самом Ленине был установлен комендантский час, довели до нашего сведения приказ бургомистра, со множеством пунктов, которые и перечислять не стоит, там каждое предложение кончалось словом "расстрел" - за невыполнение, за нарушение, за неповиновение и так далее. Сразу переписали всех евреев, от мала до велика, и немцы настрого всех предупредили - если хоть один человек из гетто убежит в леса - то в наказание будет незамедлительно расстреляна половина населения гетто местечка Ленин... Мы были в буквальном смысле заложниками, обреченными на гибель. Страшные вещи нам довелось увидеть в гетто... Гонят нас в рабочей колонне, а на наших глазах полицаи убивают двоих малых детей, бьют их головой об стену дома... И немало местных, наши бывшие соседи, ослепленные ненавистью и жаждой наживы, помогали немцам истреблять евреев.

Везли по местечку дрова на подводах, одно полено упало на землю, и старая еврейка его подобрала. Коршуном на нее набросился белорус-крестьянин и отобрал. Она сказала ему - "Подожди, наши еще придут, за все с вами поквитаются", и он сразу побежал доносить в комендатуру. Пришли немцы и застрелили эту еврейку вместе с ее дочкой...

Я один раз случайно наступил на тротуар (ходить по которому евреям запрещалось), и это заметил немец, проезжавший неподалеку на коне. Он подъехал и стал хлестать меня нагайкой, а когда я побежал от него, то немец выхватил пистолет из кобуры и стал стрелять мне вслед... Человеческая жизнь в гетто ничего не стоила... Сегодня ты еще живой, видишь небо над головой, а завтра ты уже труп... Многое можно еще рассказать, но как начинаю об этом вспоминать, так сердце сразу не выдерживает...

Весной сорок второго года мужское население гетто стали перегонять в концлагерь Ганцевичи. Сначала забрали из каждой семьи по одному мужчине, и первым в лагерь попал мой старший брат Эфраим. Потом наступила моя очередь, нас вели под конвоем 32 километра до станции Лахва, там посадили в "телятники" и привезли в лагерь в Ганцевичи. А затем в лагерь пригнали младшего брата и зятя.


Г.К. - Что за концентрационный лагерь был в Ганцевичах?


Г.И. - Лагерь для евреев. По своей сути это был рабочий лагерь, в котором находилось одномоментно примерно 500 человек. На место умерших от голода, побоев, болезней и застреленных охраной, из окрестных гетто привозили новые жертвы, в основном молодежь. Заключенные лагеря строили дороги - " лежневки" через болота, но малая часть узников работала в самом городке, в различных мастерских. Условия в лагере были каторжными. На сутки выдавали по 200 граммов эрзац - хлеба, мякина пополам с соломой и по двадцать граммов крупы на человека. Жуткий голод... В обед, по удару гонга, полицаи и немцы садились кушать, а мы должны были стоять толпой напротив, чтобы за нами было удобно наблюдать... Объявили, что за каждого убежавшего, или просто предпринявшего попытку побега из лагеря, будут расстреляны 40 заключенных и вся родня беглеца. На воротах лагеря висел плакат - "правила поведения" - 10 строк, смысл тот же - "за все расстрел". Если немцы у заключенного находили спрятанный кусок хлеба - расстрел. В лагере люди стали умирать от голода, а тех, кто обессилели, заболели и не могли выйти на работу, немцы расстреливали прямо на месте. Нам назначили норму выработки, и те, кто, по мнению конвоя, плохо работал или просто конвоиру не понравился, становились первыми кандидатами на расстрел. В "рабочем журнале" напротив номера заключенного ставился крестик. Три крестика означало -"шиссен" - расстрел. Я как-то подобрал с земли гвоздь, а конвойный немец заметил. Меня сначала страшно избили, в кровь, а потом поставили в журнале "первый крестик". Кроме утренней и вечерней поверки, нас еще несколько раз в день пересчитывали, по свистку конвойного мы становились "по восьмеркам", и охрана проверяла, все ли евреи на месте. Конвейер смерти в концлагере Ганцевичи работал без остановки.


Г.К. - Сколько человек было в подпольной организации лагеря, и как проходила подготовка к восстанию?


Г.И. - В нашей группе готовившейся к побегу было 15 человек. Три человека работали отдельно, вне пределов лагеря и отдельно от рабочих команд: техник Шапиро на телефонной станции, а мой брат Эфраим и Янкель Эпштейн - автомеханиками в немецком гараже при гебитскомиссариате. У них была хоть какая-то возможность получить от местных информацию о том, что происходит в округе, какое гетто немцы уже уничтожили, и какое гетто еще существует. Мы хоть и знали, что гетто в Ленине пока не ликвидировали, но хорошо понимали, что немцы никого не пощадят. Но сам факт, что наши родные еще живы и в сущности являются заложниками, и наш побег приведет к их немедленному расстрелу, удерживал нас от решительных действий. Мы выжидали дальнейшего поворота трагических событий. План общего лагерного восстания был следующий - в километре от лагеря был военный склад под землей, и мы намеревались в час дня, когда немцам-конвоирам привезут на грузовике обед, убить охранников, захватить машину, переодеться в немецкую военную форму, имевшуюся на складе, и на машине доехать до Хотиничей, там напасть на полицейскую школу, и, перебив полицаев, захватить оружие для ухода в лес. Другие группы должны были напасть на лагерную охрану, вырваться за пределы лагеря и захватить гараж гебитскомиссариата.

Планировалось уйти в район Погоста-Городецкого, где действовали партизанские отряды. С ними еще раньше мы пытались наладить связь через местных белорусов, но партизаны отказались с нами разговаривать.

Мы стали собирать оружие. Шапиро достал старый револьвер, потом мы раздобыли три гранаты, два штыка, изготовили несколько ножей. И тут, австриец- охранник, неплохо относившийся к узникам-евреям, сказал в гараже моему брату, что литовцы -каратели и белорусы- полицаи с вечера уехали в Ленин, на ликвидацию гетто. Брат сразу рассказал об этом Гринбойму, немецкому еврею из Гамбурга, который был старостой лагеря и руководил подготовкой к восстанию. Я в этот день в группе из 11 человек как раз работал на подземном военном складе в районе кирпичного завода. В час дня приехала машина с обедом для конвоиров. Мы ждали сигнала, но среди нашей группы было больше половины ребят из Погоста, которые уже знали, что их семьи полностью истреблены карателями. "Погостские" стали нам говорить - "Чего мы ждем?! Давайте действовать!". Мы отвечаем - "Чуть подождем. Пока нет сигнала на общее выступление, мы ничего делать не будем, своих подведем". И тут немец приказывает одному из наших вернуться в лагерь за ломами. Он возвратился к нам, и сказал, что весь лагерь "гудит как улей", кто-то проболтался, и все знают, что готовится общее восстание. Стало ясно, что промедление смерти подобно, если немцы почуют малейший подвох, то все до единого рабочие команды вернут в лагерь и там нас просто заблокируют за колючей проволокой и спокойно перестреляют. И тогда мы решили действовать немедленно. Мы задушили охранников и кинулись в лес, пошли в направление на Погост, поскольку общий план побега уже был полностью сорван. Когда вечером наша группа не вернулась в лагерь, то весь лагерь кинулся бежать, люди бросились на ворота и проволочные заграждения. Немцы сначала подумали, что на Ганцевичи напали партизаны, и весь гарнизон и полицаи засели в обороне в домах и в ДОТах, но к утру началось преследование бежавших. Во время массового побега удалось вырваться в лес примерно половине заключенных, остальные были в основном перебиты пулеметным огнем в тот момент, когда беглецы пересекали насыпь железнодорожного полотна. Те, кто физически не смог бежать и остались в лагере (обессиленные голодом пожилые и больные узники), а таких было примерно тридцать человек, в том числе и мой дядя, строитель Кравец, были на следующий день частью повешены , а частью расстреляны полицаями прямо в лагере. Немцы оставили в живых, до поры до времени, только несколько нужных им специалистов.




{module 20}